KLADRU.RU - форум кладоискателей Ставропольского края :: Просмотр темы

KLADRU.RU - форум кладоискателей Ставропольского края http://kladru.ru/

Последняя Вахта http://kladru.ru/viewtopic.php?f=321&t=2137	Страница 1 из 1

Автор:	Energo_s [ 20 ноя 2015, 11:21 ]
Заголовок сообщения:	Последняя Вахта
«Война не окончена, пока не похоронен последний солдат» великий русский полководец А.В.Суворов Октябрь встретил нас не по-осеннему теплой, можно сказать весенней, погодой. Такая погода частенько бывает осенью в краю донецкого кряжа. Листва, проносящихся за окнами машины, деревьев горит ярким огнем и играет всеми красками осени. Большинство деревьев покрыты яркими желтыми листьями, как будто это вовсе не деревья, а хамелеоны, которые сменили свою окраску под первыми лучами восходящего солнца. Желтые клены и тополя, перемешиваются багряно-красной листвой рябин и осин, эти деревца-девчушки явно стыдятся своей будущей наготы. И весь этот осенний пейзаж ломают могущественный дубы, которые сопротивляясь силе природы, остаются зелеными и не хотят верить в ближайший приход белой хозяйки. Некогда сочная и небывалых размеров зеленая трава пожухла и легла ковром отдохнуть и уже осенью заново воспрянуть, лишь стойкий осот стоял на страже травяного сна, защищая и оберегая ее от нежеланных гостей своими цепкими колючками. Мы едим на очередную Вахту…Вахту Памяти… Не знаю, кто и что говорит и думает относительно этого мероприятия, но у меня сложилось твердое и четкое понимание того, что Вахта не заканчивается никогда. Если ты выдержал и не соскочил после первой Вахты – ты остался здесь навсегда. Вахта поглощает тебя всецело, как черная дыра, как дыра той самой братской могилы на краю поля, как черные дыры пустых глазниц поднятых тобой бойцов, как всепожирающая чернь траурных лент… И мы едем… Едем по зову сердца, по преданности делу, по своим каким-то внутренним принципам, идеалам и побуждениям… едем за своими… за нашими пацанами, которые безымянным барьером остались лежать на рубежах нашей с вами беззаботно-разгульной жизни. Которые отстояли право власть имущих, чтобы получить от них однокомнатную квартиру на троих из шести досок. Ну а за немцев и разговоров быть не может… преданны, прокляты и забыты… Весенняя Вахта плавно перетекает в летнюю разведку, летняя разведка в осеннюю Вахту, приуроченную ко Дню освобождения Украины, затем зимняя работа с архивами и редкие выезды, снова весенняя Вахта. За жаркое и засушливое лето мы неплохо провели разведку. Подняли восемь наших и положили его в простой мусорный пакет во времянку… Мы едим под Дебальцево… *ГЛАВА 1* Никто из тех, кто освобождал Луганск даже и задуматься не мог, что их подвиг в этом городе, спустя полвека, перечеркнет чуждый нам католический праздник, чествовать который будут больше. Никто не догадывался, что цена их жизни будет ниже картонного сердечка – «валентинки»… «14 февраля 1943г. Пос. Чернухино. До Дебальцево подать рукой, каких-то 5 километров. Но как же трудно даются эти метры по заснеженной, изрезанной балками, оврагами и буераками, степи. Снег местами с человеческий рост. Чтобы сохранить лошадей, единственную движущую силу, нам пришлось спешиться и утопая в снегу пробиваться с боями. Постоянные налеты «Юнкерсов» и «Мессеров», непрекращающиеся обстрелы усложняют наш путь. Кому не повезло, тот так и остался в торчать в снегу черной, несгоревшей свечкой. С большим трудом и с третьей попытки мы все-таки смогли войти в Чернухино и хоть на окраине, но закрепиться. Сегодня освободили Ворошиловград, а наш 8 кавалерийский корпус переименовали в 7-й гвардейский кавкорпус. Нашу 112 кавалерийскую дивизию в 16 гвардейскую. Об этом сообщил наш комдив - Минигали Мингазович Шаймуратов. Приказ с самолета сбросили. Жаль, что наша авиация только приказы может сбрасывать, а ведь она здесь нам жизненно важна. Ну, ничего. Наши соседи по связи передали, что на станции Мануйловка захватили целый вагон с велосипедами. Берегитесь фрицы, теперь вас кавалеристы не лошадьми давить будут, а трофейными власапедами!» - закрыв блокнот, подаренный сестренкой перед отправлением на фронт, Коля укутался в шинель и под убаюкивающее пение метели вперемешку с орудийными залпами задремал. И снилось ему детство, мать с сестренкой, отец и первое знакомство с Шаймуратовым, хотя сны он уже два года не видел. Коля - обычный русский мальчишка 18-ти лет от роду, но уже второй год на войне. До войны они жили в деревне под Курском. Отец после гражданской войны в 1922 году приехал на Донбасс налаживать Советскую Власть. Мать же здесь родилась и здесь же осиротела. Немецкая оккупация 1918 года и гражданская война забрала у нее все. Не имея специальности, она еще юной девчушкой стала работать секретарем в комитете бедноты и волею судеб они встретились. И как ей было не влюбиться в молодого краснофлотца. В 1924 году отец и мать переехали работать под Курск, а уже на следующий год, на свет появился и сам Коля. К Шестому Всесоюзному Съезду Советов в 1931 году Коля стал братом. После рождения сестры, мать была занята маленькой Дашей, отец пропадал на работе, а ему - грязнопузому мальчугану была одна забава и отрада – лошади. И с тех пор прикипел он душою к ним, что ни есть, ни спать не мог, а в жаркие летние ночи от заигрывающего ржания, убегал он к ним в стойло и лишь только под утро засыпал на колючем, дурманящим разнотравными запахами, свежескошенном сене. Коля всегда делился с лошадьми своим провиантом, украдкой вытянутым из дома. То краюху хлеба достанет из-за пазухи, то кусмариком сахара угостит, а порой и последнюю воду из крынки отдаст коню в знойную пору в поле. И была какая-то между ними никому не ведомая связь, связь человека и лошади. Гоняя лошадей на водопой, всегда загонял их в реку и причесывая им гриву, мечтал о ратных буденовских подвигах, про которые отец ему рассказывал… С началом войны отец ушел добровольцем на фронт, а мать с Колей и Дашей были эвакуированы в Уфу как члены семьи сотрудников Коминтерна. В июле от отца пришло последнее письмо, а через неделю скупые строчки на желтоватом, как полегшая осенняя трава, клочке бумаги «Форма №4… Извещение… Ваш муж… уроженец… пропал без вести в июне м-це 1941г. … Районный военный комиссариат…» Внутри у Коли в тот момент как-будто струна лопнула и с противным, лязгом резанула по сердцу. Побежал. Наворачивающиеся слезы сдували порывы ветра и быстрый бег. Пришел в себя Коля не так скоро. К нему подошел невысокий мужчина в папахе и форменными шпалами в петлицах: - Парень, что с тобой? – спросил незнакомец, с теплыми глазами и скрытой улыбкой в прищуре глаз. - Отец… - Коля замешкался подбирая нужные слова перед незнакомцем- поги….пропал без вести- последние три слова прозвучали из уст молодого парнишки с такой твердостью и неприкрытой ненавистью, что незнакомец слегка попятился назад, хотя люди со шпалами в петлица редко так поступают. - Ну, брат, это война. Ты главное не переживай. Вернется батяня. – в этот момент незнакомец отвел глаза. Он понимал, что обманывает пацана, но кроме как словами поддержать его больше ничем не мог. И шагнул через две ступеньки в сторону двери. Коля проводил его взглядом. От слов сказанных незнакомцем вдруг стало легко и тепло. Когда незнакомец скрылся в темноте дверного проема, Коля перевел свой взгляд на табличку у двери «Военный комиссариат». «Верный знак» – подумал Коля и решил дождаться незнакомца, но до позднего вечера он так и не вышел. Еще несколько дней Коля пытался подкараулить его возле военкомата, но успехи были тщетны. На третий день Коля праздно шатался по Уфе. Лошади у него здесь не было, друзьями обзавестись еще не успел и прибывая в состоянии скуки и лени он добрел до железнодорожного вокзала. Нехотя буцнув камень непринуждённо лежавший на дороге, Коля проследил за его полетом и замер. Он увидел того самого незнакомца. Он стоял обнимая за плечи женщину и девчонку лет тринадцати, позади него стоял солдат с большим чемоданом в руке и ожидал приказа от хозяина чемодана. Коля решил, во чтобы то ни стало познакомиться с военным и напроситься на службу. - Оленька, милая, не плачь, береги Октябрину. – четко приказал незнакомец женщине. - Ты точно будешь просто осуществлять конные патрули Кремля? – всхлипывая спросила Ольга - Ну, голубушка моя, я же уже сто раз тебе сказал, что меня назначили командиром части по охране Кремля — 1-й Особый кавалерийский полк не принимает участия в боях – пытался он успокоить жену – месяц – другой, мы закончим войну, и я вернусь…или хочешь, я заберу вас с Октябринкой в Москву… - Товарищ полковник – солдат с чемоданом виновато перебил командира – паровоз отправляется. - Оленька, извини, пора – и он крепко обнял жену и дочь, но спустя мгновение отстранился, развернулся и, не оборачиваясь, пошел в сторону паровоза. В такой момент Коля просто не имел морально права перебивать своими просьбами прощание с семьей, ведь в его памяти так свежи воспоминания, когда отец уходил на фронт. Коля бросился в сторону паровоза и под маскировкой пара незаметно шмыгнул в первый попавшийся вагон. Спустя пятнадцать минуть Коля подошел к купейному вагону и замешкался, было бы некрасиво заглядывать в каждое купе в поисках едва ему знакомого человека. Но и этот раз ему сопутствовала удача. Открылась дверь четвертого купе и в дверном проеме уже знакомый силуэт незнакомца. - Здравствуйте, мне нужно с вами поговорить, я хочу воевать с немцами…- затараторил Коля со всей уверенностью и напором, который присущ юношам - Ты как здесь очутился!? – перебивая, возмутился незнакомец - Я…хотел…вы…- такой вопрос опешил Колю и он потерял всю решительность - Хатип, – обратился незнакомец к своему подчиненному по имени – высадить этого пацана на ближайшей станции и отправить домой, к мамке. – тут он повернулся в сторону Коли – Тут тебе ни школа, тут война и есть свои законы и привила, которые необходимо соблюдать. Тебе, небось, еще и восемнадцати нет? - Семнадцать – обиженно и исподлобья Коля обманул военного - Пойдем, парень, пойдем – поторопил Хатип и подергивая за плечо повел в тамбур. - Тебя как зовут? – закуривая папироску, спросил Хатип - Николай - Зачем в сюда пробрался? Зачем командира беспокоить? – Хатип был башкиром, родом из-под Уфы и по-русски разговаривал ломано, но понимал его отлично. - У меня батя…без вести пропал, а…и я…хотел… - горечь, удушающим комом, подкатила к горлу и отняла речь. Думая, что сейчас заплачет, Коля отвернулся в сторону, но сдержался и тем самым поборол немоту. – Воевать хотел пойти. Я видел этого командира возле военкомата, в Уфе, хотел попроситься к нему. - Командир наш – конный. А ты с конем обращаться умеешь? - Я с детства лошадей люблю… С этой секунды у Коли появился новый друг. Хатип и сам был настолько привязан к лошадям, что кроме коней у него и друзей-то не было. Хатип низкого росточка, лет тридцати пяти на вид, с характерными азиатскими чертами лица и с присущей конникам округлостью ног, которую успешно скрывали широкие галифе. Одет он был не так строго как его командир, обычная гимнастерка не первой свежести, широкие галифе, ботинки в обмотках и буденовка с огромной красной звездой. Руки были шершавые в мелких не вымывающихся черных морщинах-ручейках, подушечки указательного и большого пальца правой руки были грязно-желтого табачного цвета. Ближайшую станцию и следующие три Хатип и Коля пропустили из-за разговоров, благо командир был занят и не заметил отсутствия подчиненного. - Коля, давай решим так: я тебя до Москвы спрячу, а там, в ополченцы запишешься, а сейчас я тебе поесть принесу, путь у нас не близкий. *ГЛАВА 2* Ночь перед выездом на Вахту прошла как обычно тревожно. Так, наверное, всегда бывает перед важным мероприятием. В голове роем кружились мысли: то о количестве батареек, то о провизии, то о точном месте летних времянок… В 6-30 приняв дозу кофеина, еще раз проверил содержимое рюкзака мы с моей будущей женой присели по старой доброй традиции. За три года она уже привыкла к таким расставаниям. Я обнял ее, поцеловал и не говоря ни слова взял снаряжение и вышел во двор. Закурил, постояв несколько секунд, смакуя терпкий и щекочущий горечью горло табак, двинулся в сторону проезжей части, где уже стоял транспорт. Всю дорогу мы ехали и травили друг другу байки. Городские застройки сменялись деревенскими и полевыми пейзажами. Маршрут знаком не только по асфальтовым покрытиям и по грунтовым дорогам, но и по местам поисков. Вот справа за полями ж/д насыть старой узкоколейки, там мы весь 2011 год искали НКВДшников погибших при обороне Дебальцево с июля по ноябрь 1941 года. Слева, за перелеском, в поле у кургана братская могила гражданских, которых расстреляли итальянцы в августе 1943 при отступлении. А за курганом на возвышенности румынские «лежаки». Заезжаем в Дебальцево и на посту ГАИ небольшая остановка, мы закупаем воду, сигареты, спички, курим и пьем кофе. - Здравия желаю, инспектор ГАИ, капитан…- отвлек нас голос из-за спины - Здравствуйте - Ребят, куда едете? На охоту? - Да нет, мы…- тут Володя запнулся и из нагрудного кармана кителя достал красную книжицу и в развернутом виде передал капитану - Поисковики значит? А документы и разрешение на проведение поисковых работ тоже есть? Покажите? Вы только едете или уже возвращаетесь? Запрещенные предметы есть? - Капитан, тебе, что заняться нечем? Иди вон дальнобоев стриги – злобно сказал Саня и ткнул в лицо назойливому ГАИшнику ментовскую корочку. - Виноват, товарищ майор – ГАИшник козырнул и пошел на стацпост. Мы же докурили и двинули дальше в сторону Ростова-на-Дону. По пути мы заехали на насколько мемориалов. В Чернухино, в Городище, в Фащевку. Сценарий был везде одинаков: молча вышли, поставили пластиковый стаканчик с налитой водкой, краюху хлеба, пару сигарет. Постояли несколько минут, каждый думал о своем, кто-то благодарил лежащих здесь, кто-то желал мягкой землицы и Царствия Небесного, кто-то не думал ни о чем. Дальше едим в лес, заезжаем со стороны ЦОФа (центральная обогатительная фабрика) и на подъезде замечаем несколько машин стоящих и кромки леса. Луганчане на месте уже. Парни приехали на час раньше и уже начали разбивать лагерь. Мы, после коротких приветствий, присоединились. Лагерь разбит, все готовы, короткий инструктаж, в котором в принципе никто не нуждается, выпили по стакану водки, и поставили стакан с хлебом и парой сигарет в стороне от лагеря. - Парни, мы, наверное, с Ильюхой сейчас по летним времянкам проедим. Мы восемь наших подняли и до Вахты во времянки захоронили в районе Круглика и Редкодуба. Сейчас в лагерь привезем и присоединимся – слазал высокий, крепкий и коренастый, в цифровом пустынном камуфляже Славик. Спустя полчаса мы грузили последний мусорный пакет с останками нашего безымянного бойца в немецкое авто марки Фольксваген, за рулем которого был блондинистый Макс. Им было чуждо все немецкое, а теперь…немецкое авто и водитель с немецким звучанием имени….простите пацаны… Двоякое ощущение, долбанные законы, мы должны останки наших пацанов складывать в черные мусорные пакеты, прикапывать их и ждать три месяца до Вахты (благо не приходиться сдавать останки ментам, чтобы они еще больше года мурыжили эти костяшки), а потом за день рассортировать кости в гробы…один на троих…быть может они и знать друг друга не знали, а может и свои какие-то распри были между этими тремя, а теперь… Одна квартира…Зато вернутся в строй и лягут рядом с такими же как они безымянными и неизвестными солдатами. Мы никогда не узнаем, были они православные или мусульмане или евреи. У каждой нации свои каноны и правила погребения, но здесь они не действуют, для нас они все советские воины, павшие в борьбе с фашизмом… Мы вернулись в лагерь, выгрузили наших пацанов под тень дуба и взяв приборы, лопаты и щупы пошли к уже работавшим парням. Все чаще и слышнее доносились звуки работающих металлодетекторов. - Ну как успехи? – спросил я у Димки, который доставал из земли очередную порцию гильз от ПТРа - Пока только настрел, надо наверное «щупить» Мы отложили приборы в рюкзаки и достали щупы. Работа с щупом тяжела и в свою очередь интересна. Обостряются все тактильные ощущения, и ты по отклику щупа чувствуешь, звонкий и пружинящий удар – железо, глухой – дерево, но кость…она звучит по особенному ее не спутаешь ни с чем. Первый день Вахты неумолимо пролетел, и мы собрались в лагере обсудить планы, расставить дежурства, поесть, выпить и спать. Обычно после выпитого люди веселятся, поют песни, травят анекдоты, но в этом месте никто не смеется, не поет песен…потому что знает, что здесь кладбище, никем не обозначенное, не организованное…сюда не приходят в поминальное воскресенье, сюда приходят только те кто хочет увековечить память тех кто здесь лежит и по-человечески предать их земле и упокоить. *ГЛАВА 3* - Вставай, пора идти – разбудил Колю голос Хатипа - Долго спал? - Нет, минут 15-20. Значит, двигаемся в центр к железнодорожной станции. За селом установили наши минометные расчеты. Будем пробиваться – с четкостью рассказал поставленную задачу, уже старшина, Хатип. С момента их первого знакомства Хатип хорошо овладел «великим и могучим» и мог даже искусно материться. Стали пробираться среди полуразрушенных домов обрамленными заборами из дикого кирпича – плашки. Отец часто рассказывал об этом прекрасном материале, но и упоминал, чтобы строить из него, нужен особый навык и умение. Кромешная ночная тьма, вьюга и только изредка выпущенные сигнальные ракеты освещали дорогу. Со стороны Софиевки послышались первые минометные залпы. Немец огрызался, за ж/д станцией почти каждый дом превращался в неприступную крепость, а установленные, по всей военной науке и тактике ведения боя, пулеметы автоматически превращали простые хаты – мазанки в ДОТы. Штурм ст. Чернухино провалился. Без поддержки техники и авиации, которую обещали еще перед выходом в рейд, мы увязнем здесь ненадолго, патронов мало, артиллерия почти без боеприпасов, кони без фуража, нет подвоза горючего… «15.02.43. У нас успехов нет. Немец успел подтянуть резервы в Дебальцево и на станцию Чернухино пригнал почти полк. Они засели в каждой хате, и простреливают каждый сантиметр. Соседи навели панику, из Ворошиловска драпануло почти 2000 полицаев. В районе Вергулевки – Комассаровки подорвали водонапорную башню и оставили немцев без воды. Нас поддерживает только артиллерия за совхозом Демченко, но запасы боеприпасов на исходе. Обещанной поддержки нет. Мы укрылись в подвале полуразрушенного дома. Здесь двое детей, корова и старик с двумя старухами – сестрами. Ума не приложу как они умудрились корову в погреб затащить. Но она умная не мычит и не выдает нас. Я, Хатип, еще шесть бойцов и комдив Шаймуратов – вот и весь наш «штаб» в погребе. Генерал наш – умничка, мы готовы идти за ним и в огонь и в воду. Он с нами на передовой, в глубоком тылу врага и это вселяет уверенность и надежду. Боюсь, что в ближайшие дни писать времени не будет. Мы очень устали. С 8 февраля мы все время в пути по заснеженным степям Донбасса. Ничего, после войны выспимся» Коля закончил писать, но блокнот не положил по привычке во внутренний карман шинели, а положил в котелок. Странно, с января 1942 года он ведет там записи и всегда прятал ближе к сердцу, но сейчас изменил привычке. И эту свободную минуту он решил посвятить отдыху. «Эх, покурить бы, да жаль, бумаги нет. Бумажку из моего ЛОЗа мы скурили еще вчера. Да и не зачем она мне, говорят, что если заполнишь - убьет в первом же бою, вот и не заполненную ношу с собой с 42-го. А пенал очень удобный, туда можно нитку с иголкой спрятать. Очень уж нитка с иголкой важный инвентарь для солдата.» - подумал Коля и в полудреме окунулся в воспоминания. Прибыв в Москву, Коля тайком, пока не видел полковник, простился в Хатипом и побрел в поисках ближайшего сборного пункта. Там наврал с три короба, возраст себе приписал. Теперь он был не шестнадцатилетний мальчишка, а восемнадцатилетний мужчина, боец, ополченец… В августе 41-го его и других ополченцев отправили под Волоколамск там он снова встретился с Хатипом и с незнакомым полковником. Многие тогда погибли, но благодаря Хатипу он выжил. Чтобы не замерзнуть и не получить обморожение лютым декабрем 41-го Хатип посоветовал ему спать на хворосте. Морозы сильные стояли, однажды разорвал он штанину и холод по всему телу гулял, но Хатип выручил – дал нитку с иголкой, с тех пор главный инструмент бойца, для Коли – это нитка с иголкой. Ополченцы стояли в первой линии обороны, а Хатип во второй и они часто виделись. Среди ополченцев было много умных людей – профессоров, педагогов, инженеров. Один из них, во время разговора, предложил Коле вести дневник и записывать туда важные события, но где же ему взяться в окопах еще и когда он из дома удрал. Но для себя Коля решил, что непременно будет его вести, как только появиться возможность. Когда его отряд ополченцев был разбит на Волоколамском шоссе, его изнеможенного, почти замершего, но целого и невредимого нашел Хатип и отвел к полковнику, тут то и состоялась долгожданная встреча и знакомства коли и полковника Минигали Мингазовича Шаймуратова. 15 декабря 1941года Шаймуратов, Хатип и Коля вернулись в Уфу. Шаумуратов набирал 112 башкирскую кавалерийскую дивизию. Дивизия конников состояла почти из татар и башкиров, но Коля сумел так понравиться полковнику, ко всему и Хатип много лестности рассказал о нем, что он был принят в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Приписанные 2 года. Короткая встреча с матерью и сестрой в декабре 1941 года…прощание… блокнот с карандашом от сестры…и долгие военные дороги… Дороги…бои…отступления…атаки…потери…потери…потери… Дорогами Брянского фронта в составе 112-й кав.дивизии дошел Коля до Сталинграда. За Волгой заканчивалась земля для него и весь смысл бытия. Стоя у мнимой границы, Коля не жалел ни себя ни немцев, жалел лишь кобылу – Астру. Под Сталинградом Коля потерял ее - самого близкого друга, который спас ему жизнь, приняв на себя весь шквал, рядом разорвавшихся минометных осколков. Свою Астру Коля похоронил со всеми боевыми почестями, жалел только об одном, что не смог дать траурный салют. В июле получил нового жеребца. И назвал он его просто и незаурядно – Июль. После Сталинградского перелома долго он обскакивал своего Июля, но полное взаимопонимание со скакуном наступило только в ноябре, после того как вернулся из Москвы уже не полковник, а целый генерал…генерал-майор Шаймуратов. Только в Дебальцевском рейде придёт осознание к Коле о тайной взаимосвязи любого события. И что жизнь – это не просто мгновения и промежутки времени и событий, а это целая череда очень тщательно кем-то заранее спланированных и связанных невидимой нитью действий. Уже прибыв под Ворошиловград, Коля получит внеочередное звание младшего сержанта, а Хатип уже старшину. Волею судеб переплела история Хатипа, Шаймуратова и Колю и судьба была у них одна на всех. Все у них было на троих. *ГЛАВА 4* Небо со вчерашнего вечера затянуло плотными свинцовыми тучами, словно одеялом укутало все вокруг. Ветра не было. Утром нас разбудил дотошный крик галки или какой-то другой птицы. Выйдя из палатки, в нос ударил приятный аромат прелых дубовых листьев. Вахта подходила к концу. К восьми летним парням примкнули еще пятеро: трое разведчиков, лежали в одной воронке на краю леса и двое из лесу. У тех кого принесли из лесу не было ног – традиционная черта зимних погибших. Местные не могли снять примерзшие валенки, поэтому ноги отпиливали вместе с валенками. Разведчиков нашли по обилию металла: четыре гранаты пятьдесят или семьдесят патронов ППШ, каски, фляжки, пуговицы, монеты…ЛОЗов нет У одного из них только медаль "За отвагу". Лесных взяли на щуп, видно местные раздели и ни пуговиц, ни оружия, ни чего при них не было. Поняли, что наши только по стертым зубам и…у одного между позвонками торчала пуля от маузера…у второго осколок в районе кисти правой руки, а чуть выше раны почти сгнивший ремень, видимо пользовался как жгутом. Идем по руслу ручья на дне балки. Сигналов практически нет. В основном осколки, за мной почти след в след идет Димка со щупом. Грунт тяжелый, каменистый, щуп едва ли входит на десять-пятнадцать сантиметров и упирается в пласты Донецкого кряжа. - Дим, пошли уже из этой балки, тут кроме осколков нет ничего – сказал я, изрядно уставший за одиннадцатый день Вахты, но Димка ничего не ответил, продолжая упорно «щупить». Начал лить дождь, судя по всему обложной. Доставши из рюкзаков дождевики, мы решили десять минут отдохнуть, перекурить и направляться в лагерь. - Давай дойдем по руслу вон до того пригорка, а потом пойдем в лагерь. Время уже почти полдень. Поедим и займемся документами, ты же знаешь, как потом начнут долбать, то дай то, то это, а завтра повезем останки в поселок и будем готовиться к перезахоронению - предложил Димка. - Хорошо, только давай по шустрее, а то дождь уже кашу начал делать. Мы выкинули окурки и через метров семь, на берегу пересохшего русла прибор неистово заверещал и ушел в перегруз. Я небрежно отбросил листву и верхних слой земли ногой и передо мной показалась подкова. В этот момент за спиной раздался встревоженный Димкин голос: - Есть. Кость. – он откинул щуп в сторону и в момент когда я повернулся он жадно тыкал ножом в землю. - У меня подкова, а у тебя, что за кость – поворачиваясь к нему, спросил я. - Не человеческая, вроде лошадь. Я сделал несколько шагов вперед и снова сигнал. Опять была подкова. Димка почти подошёл ко мне и в двадцати сантиметрах от первой подковы поднял еще одну лошадиную кость. Сравнявшись со мной, он нашел еще кость лошади. Я сделал три шага вперед, и прибор опять ушел в перегруз, но сигнал был не металла, а цветной. Опустившись на колено, аккуратно начал откидывать землю и через сантиметра два-три показалась желто-коричневая реберная кость. - Дим, у меня походу боец! – неловко подозвал его к себе – прощупай вокруг. - Ты походу прав. Тут кости – сказал он после десятка проколов щупом. Мы аккуратно разгребли листву, сделав площадку три на три метра, и начали снимать верхний слой размокшей грязи. «Долбанный дождь. Не дает работать. Полный пи…ц, а не погода» - матюгнулся я в сердцах. - Малой, что там у вас? Дуйте в лагерь, дождь, походу, на долго зарядил – донесся голос Володи из динамика рации, которая лежала в нагрудном кармане кителя. - Вов, у нас, по-моему, боец – ответил я сняв перчатки - Наш? Один? - Вроде бы наш. Только реберную кость нашли. И рядом лошадь, потому что две подковы - Сейчас Славка с Саней подойдут, опись сделаем. Вы где? - От лагеря спускаешься к ручью и по руслу метров четыреста. - Ждите. Через минут десять подошел Славик с Саней. Мы с Димкой уже сняли несколько сантиметров грунта и на грязно-коричневом полотнище три на три метра местами поблескивали белизной, омытые дождем, кости. Дождь резко прекратился и работать стало легче. «Акт. Останки найдены в лесном массиве. Лежал лицом вниз. Череп небольшой продолговатый. Кости повреждены множественными осколками, предположительно минометные. Рядом обнаружены останки лошади, в черепе пуля. Пуля деформирована. С видимым нарезом от ствола. Правая рука лежит на останках лошади в районе грудины. Был одет в зимнее обмундирование (остатки валенок и рукавиц). Под останками обнаружен закрытый котелок с выцарапанной надписью «Коля В.». В котелке обнаружен блокнот со слипшимися страницами и остатки карандаша в пистолетной гильзе. В тридцати двух сантиметрах обнаружен кавалерийский карабин Мосина. Укомплектован. Рядом обойма с тремя патронами На останках найдены фрагменты ремня, частично истлевшие. На ремне два подсумка пустых. В районе груди обнаружены монеты: 5 копеек, 20 копеек, 5 пфеннигов, мундштук пуговицы. Личный опознавательный знак уничтожен осколком, внутри иголка. Схема расположения останков и личных вещей прилагается. Дата Подпись» *ГЛАВА 5* «18 февраля 1943г. Немцы нас окружили в Чернухино. Писать некогда. Комдив решил выходить из окружения в направлении Фащевки, Стрюково. Горючего и боеприпасов нет. Для отвлекающего маневра меня с эскадроном оставляют для прикрытия. Затем стоит задача подорвать автомашины и орудия минометного дивизионов. Двигаться в район разъезда Редкодуб. Затем, по балкам уйти на соединение с нашими в район Фащевки.» В 22-00 согласно приказа комдива и командарма началось отступление. Коля с оставшимся эскадроном, хотя тяжело его было так назвать, из 128 лошадей по штатному расписанию насчитывалось в лучшем случае 70, а остальные подстермянные пешим порядком, прикрывал отход наших. В назначенное время машины и орудия были подорваны. К утру 19 февраля началась метель. Сквозь белую пелену, добрался Коля со своим эскадроном к Редкодубу, но арьергардные сообщили, что с Редкодуба немцы выдвинули пехоту с танками. Решили отходить в сторону Городища, но опять арьергард сообщил о немцах с другой стороны. Уходим по Городному лесу на Фащевку. «19 февраля. Есть свободная минутка. С направления Редкодуба и с Городища немец выдвинул свои танки. Наши ушли по балке в Фащевку. Чтобы не загнать Июля я попросился остаться на прикрытии в лесу и дать нашим выиграть время. Хотя я и родился под Курском, но видно материнская кровь чувствует родные края и мне кажется, что здесь мне все знакомо….» *ГЛАВА 6* «…В районе Круглого целый день слышу бой. Видно немцы с Редкодуба встретились со своими с Городища и бьют друг друга. В метели особо не разберешь, где свои, а где чужие. Со стороны Фащевки артиллерийский бой. Подожду до ночи и по балкам выдвинусь.» - Вот и все. Это была последняя запись. Видно попали они под миномет и…сам умирал от осколков, но коня не мучал. Пристрелил. – сказал Володя, закрывая блокнот и откладывая его в сторону Все еще долго молчали. После такой находки не сразу приходит осознание действительности. Саня налил стакан водки, накрыл его коркой черного хлеба и поставил рядом с блокнотом. - Ладно, парни, теперь мы хоть знаем как его звали, знаем, что он со 112-ой, знаем, что старшину звали Хатип и знаем, что Шаймуратова он видел, так же как и мы сейчас друг друга. А сейчас нам надо готовиться. Завтра перезахоронение, а у нас еще конь не вал….дел очень много – сказал Саня, запнувшись при упоминании коня. Время было уже за полночь. Дождь, после нашего прихода в лагерь зарядил по полной и не прекращался. Хорошо, что местные власти помогли и подготовили место на кладбище. Мы начали раскладывать станки по дешевым гробам оббитых красной тканью. Три в одном. Как же пошло звучит. - Пацаны, – нарушил нависшую над всеми тишину Димка – а давайте и лошадь похороним рядом. Ведь все кто лежат там и те, кого мы завтра к ним еще положим – кавалеристы, тем более что мы даже знаем кличку этого коня, а это… -Дим, да нельзя же – перебил его белокурый Макс-водитель. И в этот момент начались бурные споры. Но все-таки решили за периметром братского кладбища вырыть могилу и перезахоронить. Утром Макс и Димка съездили в лес и собрали останки Июля. Мы же получили разрешение от поселкового головы, выдвинулись в сторону мемориала. На мемориале кипела работа: ставили палатки-шатры для «высоких и очень важных гостей из области», подвозили тумбу-трибуну для выступления, устанавливали колонки… Мы же, небритые, уставшие в замызганных камуфляжах начали рыть могилу для Июля за периметром. К нам подошел батюшка. - А он что самоубийца, что вы его за оградой хоронить собираетесь? – спросил на батюшка. - Нет, батюшка. Это мы коня хоронить будем… Рассказав всю историю о Коле и Июле, о том, как они погибли. Батюшка только промолвил: - Бог в помощь. – и ушел. *ГЛАВА 7* Тяжелые капли осеннего дождя с глухим отзвуком доносились от крышки гроба лежащего на плече. По сути легкий, но весом троих он вдавливал нас в расплывшуюся жижу свежевскопанной земли. Последний. В первых двух лежат по одному. На первой крышке лежит фотокарточка медали «За отвагу» (вскоре мы по номеру установим личность погибшего). На втором гробу лежит котелок с надписью «Коля В.». Дальше четыре гроба по три каски на каждом. Батюшка начал отпевание. Людей мало. Все молчат. Как хорошо, что идет дождь, ведь у многих парней навернулись слезы на глаза и их не видно. Я стою, склонив голову, погружен в свои мысли и только после первого залпа, судорожно содрогнувшись, прихожу в себя. Не стыдясь и не боясь испачкаться, мы берем грязевые лепешки и бросаем в каждую могилу. Официальная церемония погребения окончена. «Важные люди» с шумом и гамом начинают поглощать коньяк, водку и солдатскую кашу из полевой кухни. Мы выходим за оградку и хороним лошадь. Это была моя последняя Вахта. Никто из всех присутствовавших не мог и подумать, что через год сюда придут бравые парни с рунами на флагах, знаменах и штандартах. И история повториться. И тот же февраль, быть может, заберет к себе такого же простого Колю… *ГЛАВА 8* - Вон кто-то идет. Похоже свой. - Привет Хатип! - Колька, привет! Сколько ж мы с тобой не виделись??? А где твой Июль? - Почти семьдесят лет, Хатип. А Июль - вон он, за оградкой пасется...

Страница 1 из 1	Часовой пояс: UTC + 3 часа
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group http://www.phpbb.com/